Заманчивое приложение

Наиль Байков: Здравствуйте, уважаемые зрители! Это программа «Бизнес online», телеканал SeoPult.TV. В студии Наиль Байков. Говоря «онлайн», мы обычно имеем в виду традиционный выход в интернет с компьютера. Но кто из вас может вспомнить, сколько раз он вылезает в Сеть со своего компьютера, а сколько раз с различных гаджетов — планшетов и так далее? Все чаще и чаще люди выходят в интернет именно с таких устройств. Сегодня мы будем говорить о мобильных приложениях, о том, насколько тесно они интегрированы со всем тем, что мы привыкли понимать под интернетом, под ведением бизнеса в нем. Для этого мы позвали в студию генерального директора агентства ID-East Виталия Дубинина.

Виталий Дубинин, генеральный директор компании ID-East.
Родился в 1979 году в Волгограде.
В 2001 году окончил Саратовскую государственную академию права.
В 2005 году получил степень LLM Finance в Институте права и финансов (ILF) во Франкфурте-на-Майне.
До 2008 года занимался юридической практикой в области ценных бумаг.
Член РАЭК. Создатель трех компаний в области мобильных разработок и более 50 приложений.

Н. Б.: Виталий, привет!
Виталий Дубинин: Здравствуй, Наиль!
Н. Б.: Виталий, первый вопрос: сколько раз ты выходишь в интернет с компьютера, а сколько раз с гаджетов?
В. Д.: Ну, компьютер не покидает онлайн. Другой момент, что я не всегда за компьютером, но со смартфоном не расстаюсь никогда. Первое, что я делаю, когда просыпаюсь, и последнее, что я делаю, когда засыпаю, — это проверяю почту, как минимум.
Н. Б.: Несколько цифр по рынку. Компания ABI Research прогнозирует, что к 2016 году мировой рынок мобильных приложений достигнет объема 46$ млрд. Для сравнения: в 2011 году выручка с продажи мобильных приложений составила 8,5$ млрд. Таким образом, получается, что за пять лет рынок вырастет без малого в 5,5 раза?
В. Д.: Я думаю, они еще сильно занижают.
Н. Б.: Исследовательское агентство J'son&Partners, наш партнер, предоставило цифры по российскому рынку мобильных приложений. Они сделали определенные расчеты и говорят, что в 2011 году российский рынок достиг объема 355$ млн, но к 2013 году — сделаю небольшую паузу — его емкость может превысить 3$ млрд. Согласен с такими цифрами?
В. Д.: Это ближе к истине, потому что рынок примерно на 300% в год растет.
Н. Б.: Я просто, готовясь к передаче, сделал небольшое внутреннее сравнение: мировые цифры — рынок вырастет в 5,5 раза, а здесь получается чуть ли не в десять — 355$ млн в 2011 году и 3$ млрд в 2013-м.
В. Д.: Надо смотреть методики, по которым считали J'son&Partners и первая компания. J'son&Partners я знаю. Я им доверяю, я их очень уважаю. По моим ощущениям, основные точки роста сейчас для [нашего] сегмента рынка — это прежде всего перекатывание аудитории из feature phone, то есть чисто звонящих устройств, в смартфоны. Это один тренд. Второй тренд — то, что люди, которые обладают смартфонами, начинают их использовать как полноценные коммуникационные устройства, а не просто как элемент статуса, например в случае с iPhone.
Н. Б.: Ну да.
В. Д.: Последние года два этот тренд очень сильно набирает обороты. Изначально iPhone был просто дорогой звонилкой.
Н. Б.: Понтовой игрушкой.
В. Д.: Совершенно верно. И третий тренд — это просто рост аудитории и выход населения онлайн. То есть в России сейчас, судя по последней динамике, количество онлайн-пользователей превысило 70 млн человек. Полстраны! Это поразительный результат, учитывая младенцев и стариков, которые о том, что такое интернет, даже… Хотя с младенцами сложнее! Моя дочь нашла «Шрек-4» сама, это было для нас с женой шоком. В четыре года стереть все это и написать... Я в шоке на самом деле.
Н. Б.: Я думаю, что твоя дочь «ВКонтакте» и не то может найти
В. Д.: Да. У меня, кстати, первая была мысль, что надо уже parental control вводить.
Н. Б.: Давай вернемся непосредственно к рынку мобильных приложений. И у меня есть провокационный вопрос, Виталий. На мой взгляд, уважающие себя компании, компании со статусом, с устоявшимся авторитетом среди клиентов, как правило, имеют в интернете свой сайт. Я не нашел сайта твоей компании в интернете, ссылка буквально на iTunes куда-то идет.
В. Д.: Нет, там Facebook-заглушка стоит. Просто у нас был старый сайт, который мы делали еще на заре компании, и он тоже есть — по ссылке «Старая версия сайта». У нас просто не хватает ресурса на него.

У нас такой вал заказчиков, что мы не успеваем просто заняться своим сайтом.

Я концепт сайта утверждаю последние полгода. Он, в принципе, есть. На прошлой неделе, по-моему, или на этой мы согласовали его финальную копию. Когда он дойдет до продакшена, я понятия не имею. Получилось так, что наиболее критичный компонент онлайн-бизнеса у нас категорически отсутствует, и это не мешает нам быть крупнейшей компанией на рынке. Я не могу этого понять и объяснить — честно, потому что для наших spin-offs, которые мы запускаем, сайты — это то, с чего мы начинаем. А здесь получилась такая ситуация, что, видимо, какая-то клиентура была наработана то ли на старом сайте, то ли еще как-то… Это скорее просто недостаток ресурса. Мы клиентоориентированная компания, по крайней мере сервисная ее часть, поэтому, выбирая между собственным сайтом и продуктом для «Сбербанка», мы выберем продукт для «Сбербанка».
Н. Б.: Я хотел бы привести еще статистику компании Gartner, говорящую о самых перспективных направлениях потребительских мобильных приложений, которые в 2012 году будут наиболее востребованы. Так вот, это сервисы с геопозиционированием, мобильные социальные сети, мобильный поиск, мобильная коммерция, мобильные платежи, контекстно оптимизированное обслуживание, распознавание различных объектов, мобильное видео и информационный контент. Нас удивило, что в перечне нет никаких игровых направлений. Как на твой взгляд?
В. Д.: Я бы еще «гео-» туда не ставил, потому что «гео-» — это уже непременно атрибут всего того, что было перечислено. Очень странно, что его выделили вообще. Нет, игровая история набирает обороты. Я по стечению обстоятельств владею и игровой студией. Правда, не занимаюсь ее business development, просто держу акции. Она занимается именно разработкой мобильных проектов, сейчас они занимаются портами для Game Insight. Рынок очень хороший, очень интересный. На нем и деньги есть, так что я бы сказал, что это упущение.
Н. Б.: Ну, все-таки Gartner — это мировая компания. Может быть, мировой рынок уже насытился игровой продукцией?
В. Д.: Нет, наоборот! До насыщения далеко, это только-только начинающийся тренд. Смотрите, мы говорим о том, что внимание, как Мэри Миккер говорит, follows the eyeballs, то есть «следует за глазами». Основная аудитория у нас потребляла онлайн-игры, а модель free-to-play наиболее эффективной оказалась как с точки привлечения разработчиков и их доходов, так и c точки зрения внимания целевой аудитории, сейчас, по сути, только два типа игр существует на рынке —блокбастеры типа Call of Duty и free-to-play. Ну ладно, шедевры Blizzard мы не будем трогать: они выходят раз в тысячелетие. Все остальное — это, в сущности, вырождающийся сегмент, других игр практически не производится. Производятся либо игры с бюджетом, как у хорошего голливудского фильма, либо социалки. Sony теряет свою долю очень сильно, вернее, сейчас консоли даже будут очень сильно терять свою нишу, потому что цикл...
Н. Б.: А я купил на днях Хbox 360.
В. Д.: Я тоже купил год назад где-то, на Новый год. С дочкой играем в боулинг.
Н. Б.: Но ты хоть распаковал его?
В. Д.: У меня он стоит, периодически даже включается. У меня просто дочка маленькая, а я, видимо, вырос, или нет времени просто. Сейчас цикл обновления консоли — пять-семь лет. Цикл обновления современных планшетов у Apple — год! Сейчас последний — третий iPad. Я не знаю, какой у тебя — второй, третий?
Н. Б.: Второй. Дома третий!..
В. Д.: Ну отлично, вот у меня третий. Качество игр, особенно Infinity Blade, превосходит Full HD, оно превосходит PlayStation, Хbox. У Хbox есть отличное преимущество в виде Kinect, за счет чего еще три-четыре года на рынке поплавают. У Sony это преимущество практически отсутствует. Nintendo на рынке мы уже практически не увидим. Это вымирающая джойстиковая платформа. Они были очень большие молодцы, что подняли игрока с дивана, сейчас они опять его усаживают на диван с новой платформой. По-моему, она Wii U называется или как-то так. То есть планшеты, вообще мобильный рынок сейчас убивает еще и консольную игровую индустрию, причем я говорю не только о маленьких консолях типа PSP и Nintendo DS, у которых очень сильно падает доля.

По монетизации, например, в 2009 году у Nintendo DS было 70% рынка, у мобил — 6%. Сейчас у мобил – 70%, у них — порядка 20%, и 5-6% — это PSP.

Н. Б.: Понятно.
В. Д.: Мобила меняет вообще все, включая игры. Где человек хочет получить какую-то услугу, эффект, развлечься, получить информацию, сейчас он получает это мобильно, от игры до контента.
Н. Б.: А из сфер бизнеса кто в основном сейчас обращается за приложениями?
В. Д.: Да все.
Н. Б.: Это информационщики, медийщики — абсолютно все?
В. Д.: Абсолютно все. Наверное, первыми смекнули СМИ, и для кого-то была имиджевая история, но это никогда не заканчивалось хорошо для «булчипов», то сейчас я бы поделил рынок на следующие сегменты. Первый я сохраню за контентпроизводителями, причем мы не будем делить, блог ли это о приготовлении китайской еды или газеты «Ведомости» и Forbes: они производят контент. Медийщики, которые продают контент, типа Tvigle, Ivi и прочее — это тоже контент. Грубо говоря, мы их называем по категории — «издатели». Это одна огромная растущая и очень динамичная ниша, потому что там люди правильные, очень умные, в курсе всех трендов, катающиеся за границу, читающие TechCrunch утром, перед сном и за обедом. Вторая категория — это офлайн-бизнес: малый, средний и даже иногда крупный, который видит в мобильной платформе новую точку продажи. То есть это новый экран, third screen, но сейчас он глобально в США становится second screen, и скоро он станет first screen. Оно обойдет и телевизоры, и компьютер, и мобилы.
Н. Б.: Я немножечко тебя перебью. Один из гостей наших передач — ты его прекрасно знаешь, — Анатолий Ларин из Touch Instinct, говорил, что в России на сегодняшний день количество заказчиков превышает количество разработчиков.
В. Д.: Многократно.
Н. Б.: Я ему задал вопрос: почему, на твой взгляд, у нас такое происходит? Хотелось бы задать тебе такой же вопрос: действительно ли мобильные приложения приносят такой доход, что за это приходится браться, или же это, может быть, некая дань моде?
В. Д.: Уже нет. Сейчас нет. Я, кстати, извини, немножко вернусь к твоему предыдущему вопросу: я один крупный сегмент упустил. Я сказал про контент, про бизнес в офлайне, который идет в онлайн просто как в точку продажи, и третий колоссальный сегмент сейчас — это внутрикорпоративные решения, потому что топы и вообще очень много людей, которые делают карьеру внутри каких-то компаний, ходят с планшетами.
Н. Б.: То есть это, грубо говоря, такие мобильные ERP-решения?
В. Д.: ERP и все, что угодно, совершенно верно. Вот у меня сейчас проект по ERP, тендер идет.

Большой бизнес пришел в планшеты, и это больше не игрушки.

Бизнес расценивает это как полноценное продолжение рабочего места. И это ни разу уже не игрушки, и бюджеты там не игрушечные, и задачи далеко не игрушечные. В этой игре SAP — прошу прощения за тавтологию, — Oracle делают большие ставки на мобилизацию решений. Для Siebel мы это сделали. Сейчас мы что-то сделаем для SAP. Это колоссальный рынок.
Н. Б.: И переходим к вопросу о многократном превышении...
В. Д.: Мало хороших команд. Вне зависимости от того, какие человек себе выбрал призвание и профессию, если он в этой профессии лучший, он всегда найдет себе работу. Причем wannabe и тех, кто хочет примазаться к профессии, всегда больше, чем людей, которые реально готовы платить за хороший продукт. Ну, это известный анекдот, что 99% юристов портят репутацию всем остальным. Здесь примерно та же ситуация: огромное количество небольших команд, разбросанных по всей нашей необъятной родине, причем я имею в виду и Украину, и Беларусь, наших братьев-славян. Они, с одной стороны, снижают качественную планку, с другой — снижают ценовую планку. Соответственно, большой бизнес в этот рынок не идет: он ему неинтересен. Этот рынок прежде всего интересен тем компаниям, которые хотят начать что-то новое, а процент схлопывания таких компаний намного превышает процент их выживаемости. Эволюционные запросы пока не на стороне разработчиков, они просто не выживают. Выживают только те компании, у которых есть дополнительные нерыночные преимущества.
Н. Б.: Какие, например?
В. Д.: Сверхлояльность команды, нерыночная лояльность. Есть рыночное понятие лояльности, когда платятся какие-то рыночные деньги, еще что-то, а есть нерыночное понятие лояльности. Вот в моей компании нерыночная лояльность.
Н. Б.: Хорошо, спасибо, Виталий! Очень часто зрителей канала SeoPult.TV интересует, как тот или иной бизнес зарабатывает. Я бы хотел тебе задать вопрос о монетизации мобильных приложений. Какая модель, на твой взгляд, сегодня наиболее успешна? Это платная модель, либо freemium, либо, возможно, рекламная?
В. Д.: Я считаю, что именно рекламная, потому что продавать контент на развивающихся рынках невозможно. Единственное исключение, которое я знаю, — это газета «Ведомости». Она умудряется продавать контент на несколько тысяч долларов ежемесячно. И то деньги, за которые они продают контент, они на рекламе отбивают за неделю — только на мобильной рекламе. Это просто, возможно, политика. Возможно, в какой-то мере привкус элитарности им нужен в их контенте… В общем, я очень люблю «Ведомости».
Н. Б.: То есть на подписке больших денег там нет?
В. Д.: Они есть, но я бы не назвал их большими. На рекламе — несопоставимо больше. То, что они умудряются делать несколько тысяч долларов на подписках, для меня парадокс.

Я восхищаюсь, я люблю «Ведомости», это моя любимая газета, но продавать контент в России и вообще на emerging markets невероятно тяжело.

Freemium-модель подходит только для игр. Если мы говорим о распространении контента или о каких-то услугах, то возможны только два вида монетизации, по сути. Это продажа: подписка, продажа — не важно. И второй — это реклама. Сервисные истории продаются достаточно плохо, хорошо продаются только игры.
Н. Б.: Пример сервисных историй?
В. Д.: Да вот в том-то и дело, что их нет. То есть, возможно, родной офис iOS заработал каких-то денег. Ну, о'кей, ладно, навигатор.
Н. Б.: Навигатор, да.
В. Д.: Боюсь, больше ничего мы не заметим. Ну вот, наверное, WhatsApp Messenger довольно неплохие деньги заработал, потому что он в топах. В остальном это, по сути, убыточная история. Хорошо зарабатывают только игры: Cut the Rope, Angry Birds и т. д. И то Angry Birds на Android исповедует рекламную модель. Рекламная модель, если пересчитывать ее в абсолютные деньги… Давайте предположим, что мы решили продать газету. Мы продаем газету, допустим, безрекламную, или вы продали приложение, которое потом поставляет вам новости. Скажем, вы поставили за приложение 10$. Во-первых, за эти деньги его никто никогда не купит, в лучшем случае его за доллар купят, и то за доллар — нет: огромное количество бесплатных предложений на рынке. Предположим, минимальная цена — доллар, с нее вы начинаете распространять. Вы можете продать это где-то порядка 5% вашей целевой аудитории, не больше. Давайте так разделим: есть заработок на мобильном продукте, а есть заработок на том продукте, который компания делает офлайн и просто продает его через мобилу. Допустим, есть компания «Панавто», наш клиент, продает Mercedes. Это дилер номер один, они уступают в мире только какому-то эмиратскому дилеру по понятным причинам. Второй дилер Mercedes во всем мире. Они никак не могут заработать на приложении вообще, то есть приложение — это способ коммуникации их с клиентом.
Н. Б.: А они изначально какую задачу ставили, делая приложение? Обеспечить лояльность потенциальных клиентов, разработок?..
В. Д.: Это коммуникация с клиентом. Они никак не могут заработать на приложении! Где деньги? Они продают Mercedes! Единственный их заработок — это продажа машины. Вот они продают сколько-то сотен своих машин в месяц, и что им нужно? Им нужно увеличить продажи. А увеличить продажи можно, коммуницируя напрямую с потенциальным покупателем. Владелец iOS-устройства с большей вероятностью купит Mercedes, чем владелец, допустим, старого Symbian, хотя бывает. В нашем мире все бывает. И есть компании, которые непосредственно на мобильных приложениях зарабатывают: это продавцы игр, продавцы контента, причем не только новостного, но и медийного. То есть Ivi и другие зарабатывают на рекламе. Например, Tvigle зарабатывает на рекламе. Глобально мы поделили эти ниши. Для кого-то мобила — это просто вход в рынок, дополнительное окно для продажи своего какого-то онлайн — офлайн, осязаемого — неосязаемого продукта. Для других мобила — это самостоятельный продукт, самостоятельный рынок, на котором они продают контент.
Н. Б.: Отдельный инструмент продаж?
В. Д.: Да, на котором они продают контент либо реальные товары и услуги.
Н. Б.: Виталий, а насколько e-commerce сегодня у нас в России представлен в виде мобильных приложений?
В. Д.: Шикарно! Он прет со страшной силой! Мы когда-то сделали своего рода революционное приложение «Тануки» для заказа суши и вообще японской кухни.
Н. Б.: Соседнее здание от нашей студии.
В. Д.: Да, знаю. И мы были поражены тем эффектом, который они имеют. Во-первых, это приложение у меня номер один продаж, оно бьет и «Ведомости», и Forbes. В какой-то мере, здесь на руку...
Н. Б.: Стоп, Виталий! Это платное приложение?
В. Д.: Нет, бесплатное, просто на «яблочном» сленге это тоже sale называется.
Н. Б.: Понял, количество установок?
В. Д.: Да, количество инсталляций на первом месте, они обходят сумму больше 100 тыс. В известной мере здесь сыграла на руку бизнес-модель «Тануки»: они объявили скидки для тех, кто заказывает с iPhone. Ну и, соответственно, человек едет в пробке, он заказал себе. Доехал до дома — его уже ждет доставка. Они били достаточно дерзкими скидками — порядка 20%, — периодически с ними играют, и у нас графики скачут в зависимости от их скидок по загрузкам. И это оглушительный успех! Сейчас в рынок доставки пришло очень много приложений, но «Тануки» по-прежнему задают стандарт по качеству интерфейсного строительства, по качеству самого приложения, разработки. Это маленький шедевр.
Н. Б.: То есть, ребята, вот посмотрите, как у них это сделано, и сделайте нечто похожее?
В. Д.: Похожее можно сделать, но вопрос: здесь очень большой сплав, и продукт получился очень качественный, и дизайн хороший. Дизайн может быть другим, и продукт может быть качественным, то есть это не так критично. И бизнес-модель у них была агрессивная в нужный момент. Здесь много всего сложилось так, что они заняли лидирующую нишу на доставочном рынке.
Н. Б.: Я хотел бы сейчас поговорить о трудностях во взаимоотношении между заказчиками и исполнителями, и, прежде чем ты свои соображения выскажешь, я предлагаю послушать комментарий Константина Копыльцова, директора агентства Polonium Arts. Константин, слушаем!
Константин Копыльцов: Самые проблемы возникают тогда, когда заключается договор и прописывается фиксированная стоимость. Когда происходят какие-то отклонения по срокам и заказчик платит одну сумму, а проект затягивается на месяц-другой, то у компаний-разработчиков падает мотивация заниматься проектом и не хватает средств на создание проекта. Поэтому в нашей стране немножечко завышены цены по сравнению с другими, и это обуславливается рисками. У меня были конфликтные ситуации: я платил заработную плату людям, а заказчик заплатил фиксированную стоимость за продукт, и при составлении технического задания мы не учли определенные риски, не учли определенные факторы, которые могли бы возникнуть. Поэтому сейчас все стремятся к почасовой оплате труда. Это есть уже на Западе, очень сильно распространено, и мне кажется, что в ближайшее время это будет распространено и на российском рынке.
Н. Б.: Да, спасибо, Константин! Ну что ж, Виталий, выслушали мы Константина Копыльцова, Polonium Arts, и все-таки мне показалось, что его комментарий в любом случае связан с деньгами.
В. Д.: Правильно. Нет, он абсолютно правильно обозначил все болевые точки, все эти инфекции, все эти болезни. Так и есть. Потому что считается один проект, в итоге получается другой, у клиента back-end не готов, или, наоборот, они слишком заняты другими проектами, и у них мобила перестала быть приоритетом либо сменился менеджмент, пока делался проект… Проект начинает затягиваться, и становится вместо эффективного вложения, теряя маржинальность, долгостроем. Это сплошь и рядом.
Н. Б.: Мне кажется сомнительным, Виталий, переход к почасовой оплате. У нас в России-то...
В. Д.: Time-and-material в России не будет работать. Это не будет работать даже с крупными интеграторами.

Time-and-material теоретически может работать с какими-то госзаказчиками, у которых очень много денег. Все хотят работать по «кэпу», заранее фиксируя свои затраты.

Он абсолютно верно обозначил все болевые моменты, но это, скажем так, болезни роста. Я не знаю, сколько он на рынке, но, я думаю, через год его жизнь должна была заставить правильно считать проекты. Потому что когда сейчас к нам приходят клиенты и говорят: «А знаете, вы нам насчитали в три-четыре раза больше, чем конкуренты», мы говорим: «Прекрасно, ради бога, делайте с ними, удачи, успехов!» И половина из них возвращается через полгода в слезах, с разорванными…
Н. Б.: Вот сплошь и рядом это встречается в других сферах бизнеса в интернете…
В. Д.: Да, они приходят и говорят: «Братцы, спасайте! Что делать?» Мы говорим: «Извините, у нас capacity сейчас не позволяет взять ваш проект». Причем это совершенно не месть — абсолютно реально capacity. У нас к осени начинается катастрофа, потому что всем все надо к концу года сдать. Но сейчас катастрофа у нас круглогодично. У нас перезагрузка очень большая, поэтому мы сейчас как раз и снижаем количество проектов, которые делаем. Мы концентрируемся на двух типах проектов. Не все могут себе позволить такую концентрацию, потому что до того, как можно попасть в пул к «Роснефтям» или Сбербанкам, нужно очень долго делать проекты гораздо менее значимые — для малого и среднего бизнеса. Я не провожу параллель, я люблю каждого своего заказчика. Особенно в начале бизнеса я общался с владельцами бизнесов, с каждым своим заказчиком или с топ-менеджментом. У меня прекрасные со всеми отношения, я безумно благодарен, что они поверили нам, когда мы начинали бизнес, вложились, по сути, в мои горящие глаза, потому что истории никакой не было, и мы за это всячески их вознаградили. Сейчас компания эволюционировала, у нас немножко сместились бизнес-приоритеты. Я думаю, это вполне нормально.
Н. Б.: Виталий, уйдем немножечко от грандов, топов и крупных компаний, для которых разрабатывать, безусловно, очень эффективно и прибыльно, и вернемся к малому и среднему бизнесу. Все-таки большинство аудитории нашего канала — это малый и средний бизнес. Можешь ли ты сейчас назвать предварительные расценки?
В. Д.: У нас их больше нет!
Н. Б.: Средние по рынку! Ты же мониторишь рынок?
В. Д.: Нет, нам больше это не интересно. Мы более или менее пытались следить за стоимостью часа, поняли, что наша стоимость часа в три раза ниже рынка, и подняли ее недавно. То есть мы работали до сих пор по кризисному тарифу.
Н. Б.: Ну, мы-то провели исследование, и в среднем стоимость разработки по Москве…
В. Д.: 20-30 тыс., наверное?
Н. Б.: Нет-нет! Порядка 300-350 тыс. руб.
В. Д.: Понятно.
Н. Б.: Обо всем, что ниже, было сказано: «Ребята, это фриланс, это частное лицо, это невыполнение сроков».
В. Д.: Нет, ну я, честно, не верю, как там можно что-то сделать. Я думал, что сейчас средняя — это 600 000 — 1 000 000 руб.! Но ведь неэффективно работать за такие деньги, потому что количество затрат аккаунт-менеджмента, особенно квалифицированного, количество затрат дизайна сопоставимо что с маленьким, что с большим проектом. Это можно использовать как тренировку для того, чтобы сплотить команду, обучить ее. Надо брать эти деньги, и это хорошие деньги — и 300 тыс., и 600 тыс. Надо смотреть на проект, конечно, то есть не бывает денег мало. Бывает просто, что услуги компаний дороже из-за множества факторов: из-за стоимости бизнес-процессов, из-за других требований к качеству, других возможностей развертывания продукта. Потому что одно дело — развернуть проект на аудиторию из нескольких тысяч человек, а другое дело — развернуть проект на аудиторию из нескольких сотен тысяч человек. Здесь нужны совершенно разные мощности. Поэтому на рынке есть компании, которые чинят компьютеры (приезжают мастера на заказ), и есть интеграторы, у которых обороты исчисляются миллиардами долларов. Это просто разные сегменты рынка.
Н. Б.: А еще не нужно забывать о том, что расходы на разработку приложения значительно ниже, чем расходы на его продвижение, так?
В. Д.: Возможно! Я с рынком продвижения, к сожалению, не знаком, не имею малейшего понятия.
Н. Б.: То есть не знаешь, что в App Store накручивают ботами? Чтобы попасть на сутки в топ App Store, это порядка 10$ тыс., если я не ошибаюсь?
В. Д.: Ну, чтобы попасть в русский топ бесплатный, нужно порядка 2-3 тыс. загрузок в день.
Н. Б.: Двух тысяч?
В. Д.: Да, это первое место, по-моему. Ну, там очень зависит… Может быть, у вас будет 2,5 тыс. в плохой сезон, и вы будете на первом месте, а может быть, у вас будет 5 тыс., и вас съест какой-то суперпродукт, который выстрелил глобально. Но в среднем где-то от тысячи — и вы уже в десятке. То есть тысяча ботов, тысяча устройств, которые можно загрузить. Ну, я думаю, кто-то может себе это позволить, но мне не кажется...
Н. Б.: Но прозвучала еще очень любопытное замечание, что боты в какой-то степени помогают вашим дальнейшим загрузкам живыми людьми.
В. Д.: А так и есть!
Н. Б.: А Apple с этим борется, пытается бороться.
В. Д.: Я не знаю. Я не верю, что ботами это вообще возможно. То есть ботами можно накрутить сотню-другую, но все, что в десятке, ботами накрутить невозможно.
Н. Б.: Ну хорошо. В завершение нашей с тобой встречи я хочу, чтобы ты выступил неким коучем, хотя я не люблю это слово, и посоветовал представителям малого и среднего бизнеса, людям, которые интересуются разработкой приложений для своих компаний, как им выбирать разработчика, на что нужно прежде всего обращать внимание?
В. Д.: Здесь нужно смотреть на тот ресурс, который они могут выделить, прежде всего внутренний ресурс. Если внутренний ресурс им позволяет контролировать разработку, они могут поиграть с фрилансерами и начинающими командами.
Н. Б.: А что включает твое понятие «внутренние ресурсы»? Это кто, аккаунт-менеджер со стороны заказчика, дизайнер?
В. Д.: Это даже не аккаунт-менеджер, это общий уровень квалификации их инфраструктуры. Это может быть и дизайн, это может быть и PM, это может быть и техподдержка, и саппорт, это может быть кто угодно. В зависимости от проекта есть определенная команда, которая проект ведет на стороне клиента. Если это команда сильная, можно играть и со средними и маленькими игроками. Если эта команда не то чтобы слабая, а, например, бизнесовая... Вот мы работаем с автодилером, они ни черта не понимают в том, что мы делаем.
Н. Б.: В IT, да?
В. Д.: Конечно. Они продают Mercedes лучше всех. Соответственно, им проще переплатить и нанять профессионала в разработке приложения, чем сидеть самим и заниматься тем, что они не умеют. Так же мы. Я никогда в жизни не пойду продавать Mercedes, я просто не умею этого делать. Cейчас основная наша клиентура — это, пожалуй, СМИ, издатели.

Мы разрабатываем для них несколько продуктовых решений, то есть мы делаем spin-off от сервисного бизнеса, в частности конструктор для мобильных приложений сейчас, когда можно будет, не обладая навыками программиста, выпустить мобильное приложение.

Н. Б.: То есть порог входа нулевой будет или копеечный?
В. Д.: Нулевой. Есть несколько бизнес-моделей, там небольшая копеечка. Монетизация идет через рекламу, то есть вся вода — на одну мельницу, за рекламой будущее, и будущее взрывное, потому что та же Мэри Миккер из Kleiner Perkins говорила, что деньги, ad dollars, то есть рекламные деньги, следуют за вниманием пользователя. Во внимании пользователя уже произошел качественный сдвиг. Если мы посмотрим на график Flurry (они недавно сделали очень интересную аналитику), количество денег, которые сейчас тратятся в печатной прессе, обратно пропорционально времени, которое человек проводит в печатной прессе. Количество рекламных денег (я примерно сравниваю), которые тратятся на мобилу — вот такая прослойка, — обратно пропорционально количеству времени, которое человек проводит в мобиле. И этот сдвиг произойдет в ближайший год, и он будет, скорее всего, взрывной. Он будет развиваться со скоростью расширения пороховых газов. И мы, собственно, готовимся к этому: мы сейчас очень агрессивно ведем развитие на внешних рынках. Тот же продуктовый бизнес, про который я говорю, с конструктором приложений, тоже помогает рекламной монетизации. Мы открываем рынок мобильных приложений, и рынок аудитории мобильных приложений — это, как правило, люди образованные, живущие в крупных городах, с хорошим ритмом жизни, динамичные. В общем, это С+ аудитория, это 30 лет, 25 лет с хорошим образованием, с языками, путешествующие. Мы открываем этот рынок, по сути, для любого бизнеса, вне зависимости от типа, и мы в том числе сейчас ищем людей в команду. Если нас кто-то слушает из рекламного рынка, мы сейчас активно нанимаем сейлзов в наш мобильный рекламный сегмент.
Н. Б.: Минута славы для Виталия! Что ж, жаль, нельзя объять необъятное! Мы, конечно же, в наших последующих передачах будем рассматривать более подробно рынок мобильных приложений, касаться каких-то частностей, крайностей и вообще взаимоотношений на рынке. Мне же остается пожелать удачи в новом твоем направлении, будем внимательно за ним следить, по возможности приглашать тебя в студию экспертом! Большое спасибо, Виталий!
В. Д.: Спасибо, что позвали!
Н. Б.: Дорогие друзья, оставайтесь с нами на канале SeoPult.TV, не забывайте с нами общаться в социальных сетях Facebook и «ВКонтакте» и не переключайте канал! До новых встреч!