Андрей Воробьев: человек-коммутатор

Андрей Воробьев: человек-коммутатор

В гостях у Александра Плющева и программы «Удельный вес» человек, без которого трудно было бы представить российский хостинг и доменную индустрию в нулевые и десятые годы, но чья личность и карьера ими не исчерпываются. В студии SeoPult.TV директор по коммуникациям Института развития интернета (ИРИ) Андрей Воробьев.

Александр Плющев: Начнем с того, что обычно предшествует карьере, — с обучения, с образования. В 1999 году ты с отличием окончил МИИТ, ныне Московский государственный университет путей сообщения, по специальности «инженер-механик».
Андрей Воробьев: Более того, «технология транспортного машиностроения».
А. П.: Ты хотел стать железнодорожником?
А. В.: Была такая идея с самого детства, поскольку дед был железнодорожником, бабушка тоже. Все летние и зимние каникулы я проводил в поселке Железнодорожников Калужской области. Детская тяга пойти и получить эту профессию реализовалась. Но уже в период обучения в МИИТ, после третьего курса, так сложилось, что я начал играть в КВН, потом вошел в молодежную редакцию телевидения города Троицка, где я жил и живу до сих пор. Дальше — информационная служба новостей, был и пресс-секретарем главы города. В общем, затянули меня медиа. После окончания МИИТ я еще полгода поучился в аспирантуре, но потом бросил и пошел работать в СМИ Троицка.
А. П.: Ты говоришь, тебя затянула медийная работа. Ты всерьез пытался связать свою судьбу с телевидением?
А. В.: Да я и до сих пор веду некоторые телевизионные проекты. Был я и руководителем молодежной редакции, и ведущим прямых эфиров с руководителями городских служб. Это направление у меня по-прежнему сохраняется. В прошлом году я отметил пятнадцать лет работы в эфире.
А. П.: Ты молодец в этом смысле, потому что умудряешься как-то комбинировать работу в СМИ с работой в пиаре. Ты ведь был пресс-секретарем мэра Троицка, да и дальнейшая твоя карьера связана с PR-деятельностью. Каким образом тебе удается быть по обе стороны баррикад? Это же прямо противоположные концепции.
А. В.: Если ты поработал журналистом, тебе будет гораздо легче работать в сфере связей с общественностью. Я с трудом представляю себе прогресс в противоположном направлении, когда человек из PR идет писать или иначе освещать что-либо в прессе. А вот получив журналистские навыки, поработав в редакциях СМИ, ты легко перейдешь на другую сторону баррикад.
А. П.: Ты меня успокоил: у меня есть будущее!
А. В.: Ну а так, конечно, я был пресс-секретарем главы наукограда, и про IT в конце 90-х много говорилось. Тогда еще не все знали, что такое интернет. Но в Троицке был интернет-центр — филиал Курчатовского института, одной из колыбелей российского интернета. И там при поддержке Евгения Павловича Велихова на базе вычислительного комплекса был открыт образовательный центр. Мы все в нем занимались. Были там и программы международного сотрудничества, и школьный и студенческий обмен. Там я узнал, что такое электронная почта, получил первый опыт веб-дизайна, первый опыт верстки газеты на компьютере. И было интересно пойти дальше в интернет.
У меня одноклассник работал в РосНИИРОС — Российском научно-исследовательском институте развития общественных сетей, самой первой организации, которая отвечала за домены .ru и .su.
А. П.: Уверен, некоторые зрители нашей программы, почесав бороду, вспомнят те дни.
А. В.: Вспомнят-вспомнят. И деньги в РосНИИРОС платили, потому что он был и регистратором, и техническим центром, и, по сути, регулятором. При нем создали координационную группу и т. д. И все это действовало на базе Курчатовского института. Одноклассник мне сказал: «Нам нужен человек, который будет заниматься коммуникацией с представителями СМИ и описательной частью». Нужно было готовить какие-то релизы, новости. Я пришел, сказал: «Я же вообще ничего не знаю об интернете». Было страшно. Потом стало страшно интересно. Через две недели работы я пришел к однокласснику и сказал: «Ты знаешь, я понял. Вы торгуете воздухом». Ну, это у всех такое первое впечатление от регистрации доменов. Казалось бы, что особенного — бери регистрируй, получай деньги, заноси в базу. А технические нюансы: обеспечение работоспособности домена, организация юридической базы, разработка правил, — это все, конечно, ты понимаешь уже потом, проработав там год, а то и полтора-два.
В 2000-2001 годах появилась система распределенной регистрации: РосНИИРОС пошел по европейскому пути, и были выделены функции регистраторов, появились первые компании-регистраторы, а РосНИИРОС остался, в сущности, техническим оператором, был создан Координационный центр национального домена, который был призван разрабатывать правила регистрации доменных имен, определять политику, аккредитовать регистраторов и т. д. А дальше, по-моему, с 2003 года заговорили о появлении кириллических доменов. Это был старт большого проекта по вводу домена .рф.
А. П.: Мы еще о нем, может быть, сегодня поговорим. Хотел тебя спросить про GR. Сразу ли он вошел в круг твоих обязанностей? Мне казалось, что поначалу, причем довольно долго, государство вообще мало интересовалось интернетом и тем, что в нем происходило. И GR был не очень-то и нужен.
А. В.: Да его и не было. Во-первых, да, в нем не было необходимости. Во-вторых, на тот момент если и шла речь о GR, то скорее применительно к связям с правоохранителями. Это в основном было разъяснение того, что такое интернет и сайт, чем домен отличается от сайта. Потому что первые судебные решения, которые выносились по доменным спорам, были очень «интересными» — конфисковать домен или сайт, например. Как раз в Московском арбитражном суде, правда, была очень квалифицированная коллегия судей по интеллектуальной собственности, и они очень быстро разобрались в тематике доменных споров, и их решения часто были образцом. На тот момент, кстати, они еще не публиковались в Сети. Мы просто сканировали предыдущие решения судов по доменным спорам или отправляли копии по факсу в суды региональные, тем самым обучая правоприменителей тому, как вообще поступать с доменными именами. Так что первый GR сводился к обучению правоохранительных органов, к углублению их знаний об IT.
А. П.: Насколько в этой сфере была велика доля неформального общения?
А. В.: Сначала был формальный путь. Будь это чиновники или депутаты, была бы другая история.

У правоохранительных органов свой специфический подход. К интернету они относились если и не как к средоточию инакомыслия, то точно как к чему-то свободолюбивому, не подчиняющемуся никаким законам. А уж те, кто работал в интернет-отрасли, были для них едва ли не потенциальными преступниками.

Помню такой подход, особенно со стороны прокурорских работников. Координационным центром организовывались первые встречи как раз с тем, чтобы были налажены первые рабочие контакты. Законодательно тогда ничто не было урегулировано. Когда была совершена первая фишинговая атака на «Яндекс.Деньги» и был зарегистрирован домен www.yanclex ru,
четыре дня не могли разобраться с тем, что в такой ситуации делать: надо ли отключать домен, и если да, то как это правильно оформить, кто должен заниматься процессом — прокуратура или, скажем, Управление «К» МВД, — куда «Яндексу» вообще подать заявку, на что жаловаться и т. д., и т. п. Это был первый опыт. Все познавали на собственном опыте. Хотя все знали о зарубежных прецедентах подобного рода, но с точки зрения правоприменительной практики у нас не было никаких наработок.
А. П.: Давай вернемся к образованию. Спустя семь лет после того, как ты получил диплом МИИТ, ты окончил Российский государственный институт интеллектуальной собственности по специальности «юрист».
А. В.: Со специализацией «Охрана интеллектуальной собственности».
А. П.: Ты понял, что в самом Ru-Center никто из коллег не мог передать тебе опыт в достаточном объеме и требуется второе высшее образование?
А. В.: Хочу сказать большое спасибо Елене Николаевне Герцевой, которая долгие годы возглавляла юридический департамент сначала в РосНИИРОС, потом в Ru-Center. Как раз она передала мне определенные знания и системное понимание того, как все должно работать, и направила меня на этот путь. Сказала, что если я хочу по-настоящему глубоко и детально разбираться в предмете, то второе образование точно не повредит, притом что соответствующая склонность у меня была. Действительно, я ещё в десятом-одиннадцатом классе школы ездил на подготовительные курсы в Московскую государственную юридическую академию. Одним из вариантом для меня было поступление в МГЮА. Но детские мечты победили — пошел в МИИТ. Кстати, не жалею, потому что это технология, а она полезна во всем и мозги выстраивает очень четко. Где бы ты потом ни работал, соблюдение общих технологических принципов позволяет организовать любой процесс.
В 2002 году в Роспатенте прошло первое большое совещание, посвященное доменным именам. Приехали специалисты из Всемирной организации интеллектуальной собственности со штаб-квартирой в Женеве и рассказывали о мировом опыте разрешения доменных споров. Тогда впервые было принято решение прописать доменные имена и в российском законодательстве. И в конце 2002 года появилась запись в законе «О товарных знаках» (это еще был отдельный закон — «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров») о том, что такое доменное имя и как рассматривать споры, когда возникает конфликт между владельцем домена и владельцем традиционного средства индивидуализации; в основном речь шла о товарных знаках. Вообще, домен чуть ли не один из первый элемент инфраструктуры интернета, который был описан законодательно, на уровне федерального закона.
Мне это все было очень интересно. Запросы журналистов были сравнительно редко связаны с технологической составляющей: как устроена система доменных имен и т. д. (такие материалы у нас тоже были, но преимущественно в профильных изданиях; у журнала CHIP, помню, был вышел ряд публикаций по теме). А деловые издания интересовались скорее доменными спорами: это понятно, это интересно, суд вынес какое-то решение, и нужно описать ситуацию. Все мои курсовые работы в РГАИС — сейчас вуз называется Российской государственной академией интеллектуальной собственности, а до того был всесоюзным центром подготовки патентных поверенных, это учебное подразделение Роспатента — были связаны с моей работой. И те четыре года, что я там проучился на вечернем отделении, позволили мне в дальнейшем, наверное, заняться и GR. После того как я окончил РГАИС, мы уже плотно работали с Министерством связи, в частности, готовили заявку на домен .рф, а там нужна была позиция регистратора, позиция интернет-сообщества и т. д. Тогда мы уже тесно сотрудничали и с РАЭК, который как раз был создан при поддержке Ru-Center (тот стал одним из его первых учредителей). И вот в то время мы и начали работать с государством. Это были первые шаги в направлении работы с регуляторами. Хотя в положении Министерства связи традиционно было записано, что сфера распределения доменных имен и IP-адресов работает с учетом сложившихся принципов саморегулирования.
А. П.: Какое событие из жизни Ru-Center было тяжелее всего отработать? Может быть, ту историю с 60 тыс. доменов, зарезервированных компанией?
А. В.: Да. Только 40 тыс. доменов. Видишь, те даты и числа я очень хорошо помню до сих пор! Было трехлетнее разбирательство с ФАС, история едва ли не с приостановлением регистрации Ru-Center из-за того, что, по мнению КЦ и собственно Федеральной антимонопольной службы, тот нарушил принципы регистрации. Хотя я по-прежнему не вижу там никаких нарушений. Я много раз эту тему разъяснял, и даже, помню, мы встречались в студии «Эха Москвы» буквально через несколько дней после начала скандала.
А. П.: И на «Эхе Москвы», и для «Вестей.net» я брал у тебя интервью. Напомню нашим зрителем, чтобы была история с регистрацией Ru-Center доменных имен в зоне .рф на себя с последующей их перепродажей в качестве реселлера. И Ru-Center обвиняли в том, что он воспользовался своим положением на рынке, возможно монопольным, для того чтобы получить выгодные для себя условия по этим сделкам.
А. В.: Если бы в последний момент не поменялись правила регистрации, то мы бы видели запуск домена .рф в том же ключе, в каком запускались .дети, .москва, .moscow, .tatar: многоэтапно, с периодами приоритетной регистрации, а главное, с периодом премиальных регистраций. Ошибкой, на мой взгляд, было именно то, что этап премиальных регистраций отменили, из-за чего посыпавшиеся массовые заявки было невозможно удовлетворить технически. И то, что сделал Ru-Center, было не чем иным, как технической регистрацией. Если бы мы этого не сделали, то просто не смогли бы исполнить заявки клиентов. Об остальном можно спорить. Изначально позиция того, первого руководства Ru-Center — компанию возглавлял Алексей Дмитриевич Лесников…
А. П.: Ты говоришь, вы бы не смогли этого сделать. Значит, кто-то другой…
А. В.: Естественно, кто-то другой провел бы эти регистрации, а мы бы не выполнили заявки наших клиентов. Система квотирования была так сделана, что у всех были равные условия независимо от клиентской базы. А у Ru-Center на тот момент было две трети общей клиентской базы. И у нас за первые десять минут от часа заканчивалась выделенная на него квота, и оставшиеся пятьдесят минут мы простаивали. Мы были бы технически отрезаны от реестра. Что касается внутреннего аукциона, это тоже не были навязанные условия. Рынок свободный, на тот момент работало около двадцати регистраторов, и если тебе не нравились условия с возможностью участия в случае нескольких заявок на закрытом аукционе, ты мог пойти к другому регистратору.
А. П.: Чем из сделанного в Ru-Center ты гордишься больше всего?
А. В.: Наверное, доменами .москва и .moscow для столицы, потому что запуск прошел идеально, с соблюдением интересов всех сторон, в том числе уже и государства: был отдельный этап для нужд Москвы. Притом мы даже сумели учесть интересы поселений Новой Москвы. Мне это близко, ведь я сам живу в Троицке. И когда эта большая территория была присоединена к столице, не все понимали, как с ней работать. С сельскими поселениями было совсем неясно: что это такое, как для них резервировать имена. Но мы с Департаментом информационных технологий скрупулезно подошли к вопросу, прописали все очень аккуратно, и на этапе запуска регистрации .москва и .moscow не было ни одного скандала.
А. П.: Когда ты работал в Ru-Center, думаю, тебе неоднократно приходилось общаться, помимо представителей государства и журналистов, с такими, может быть, не самыми приятными людьми, как киберсквоттеры. Расскажи об этом.

А. В.: То, что киберсквоттеры не самые приятные люди, — это давнее клише.
А. П.: Да? Они «самые приятные» из всех, кого я перечислил?
А. В.: Для регистраторов киберсквоттеры всегда приятные люди, потому что обеспечивают большой объем регистраций. Это VIP-клиент. И плох он только тогда, когда нарушает чьи-то законные интересы.

Мы последние года четыре работы пресс-службы Ru-Center употребляем в отношении некоторых людей, традиционно именовавшихся киберсквоттерами, словосочетание «доменные инвесторы», о чем они сами в свое время просили.
А. П.: Домейнерами еще их называют.
А. В.: И домейнерами тоже. Еще «людьми, создающими доменное портфолио». Это по сути предприниматели — ровно до тех пор, пока они не регистрируют доменные имена, совпадающие с чужой интеллектуальной собственностью, будь то товарный знак, фирменное наименование, некое общераспространенное наименование, географическое указание. Последнее в России никак не регулируется, но если кто-то регистрирует домены городов, на которые потом претендует их администрация, то, я считаю, гражданский долг — уступить или максимум попросить компенсировать расходы на регистрацию и сопровождение домена до момента обращения. Законодательно же вопрос с персональными доменами (фамилия, имя, отчество) и географическими указаниями до сих пор никак не урегулирован, и судебной практики не наработано. С такими доменами все гораздо сложнее, чем в случае с товарными знаками, у владельцев которых очень велики шансы отсудить соответствующие домены. Тогда покупающие подобные домены становятся киберсквоттерами, и мы стараемся в таких вопросах выступать медиаторами. Бывало, к нам обращались представители губернаторов, и им были нужны фамильные домены, а мы видели, что те зарегистрированы. Вдобавок в какой-то момент была введена услуга защиты персональных данных, дающая возможность скрыть информацию о том, кто владелец. Ясно только было, что физлицо. Мы вступали в переговоры, служа своеобразным посредником. Те киберсквоттеры, доменные инвесторы, которые ведут свой бизнес давно и в индустрии всерьез и надолго, не собираются сотню доменов, зарегистрированных случайно в период запуска доменной зоны, быстренько продать и убежать с рынка, как правило, идут на уступки.
А. П.: Какова в 2015 году конъюнктура российского доменного рынка? Какие тенденции, куда все движется?
А. В.: 2015 год очень четко повторяет 2014-й. Только если в прошлом году были «возмутители спокойствия» — новые российские домены, которые в целом немножко приподняли рынок, то сейчас таковых нет. Все новые домены запущены, российские — точно. Да и те, что должны были появиться, new gTLDs, по первому этапу запуска уже на рынке представлены. Рост в национальном домене не просто остановился: фактически мы наблюдаем сокращение зоны, хотя и незначительное — приблизительно на 50 тыс. В начале 2014 года мы прогнозировали, что в 2015-м точно получим пятимиллионный домен в зоне .ru, но сейчас держимся в районе отметки 4,9 млн с чем-то и к 5 млн никак не можем подобраться. Домен .рф показывает уникальную стабильность: там 850 тыс. регистраций, и, когда доходит до очередного этапа массового продления, часть доменов отваливается, видимо, те же доменные инвесторы от каких-то явно неинтересных отказываются, потому что стоимость продления регистрация повысилась у всех крупнейших регистраторов. Держать большие доменные портфолио стало дорого. Дошло до того, что стоимость продления регистрации в доменах .ru и .рф у ведущих регистраторов порой выше, чем плата за первичную регистрацию. Это серьезно ударило по домейнерам. Понятное дело, у них есть партнерские программы, но и по последним тарифы пересчитаны, тоже, естественно, не в пользу домейнеров.
Что касается продажи доменов, количество сделок увеличивается, однако средний чек падает. На вторичном рынке домены тоже дешевеют.
Нельзя забывать про домен .su. В нем больше 100 тыс. делегированных доменов, зона используется. А так больше 120 тыс. регистраций.
Плюс .москва и .moscow. По моим данным (возможно, цифры уже изменились), суммарное число доменов в них приближается к отметке 100 тыс. Это самый пессимистичный сценарий развития, который закладывался. Но здесь понятно: когда в ICANN подавались документы на введение этих доменов, экономическая ситуация была другая, другие люди занимались их внедрением. Сейчас, в «низком рынке», в период экономической рецессии, очень трудно раскачать компании на дополнительные расходы.
А. П.: Мы дошли до настоящего. Даже страшно вспомнить, сколько лет назад я с тобой познакомился. И я был уверен, что ты и Ru-Center — понятия неразделимые. И вдруг ты уходишь из компании. Это был гром среди ясного неба. Ты перешел в Институт развития интернета. Почему ты решил закончить с Ru-Center и связать свое будущее с ИРИ?
А. В.: Могу ответить ровно так же, как я сказал руководству, когда принял это решение. Было несколько причин. Одна из них в том, что я отработал в компании тринадцать с половиной лет и мне хотелось чего-то нового. Тем более что к тому моменту были реализованы все крупные проекты. Мы прожили появление домена .рф. Мы прожили также слияние с Hosting Community. Это был очень интересный этап, и я благодарен Александру Панову за то, что он научил меня процессу слияния организаций. И до того, конечно, мы были в холдинге. Даже после того как Ru-Center обособился, все равно РосНИИРОС, точки обмена трафиком MSK-IX были дружественными организациями, и существовали службы, которые обеспечивали деятельность и той и другой. В частности, PR-служба работала на весь тот холдинг. И был создан новый холдинг. Hosting Community — это четыре хостинг-провайдера, три регистратора, причем компании весьма крупные. И нужно было развести бренды по их потребителям, чтобы не было каннибализма. Было сложно, но интересно. Потом, когда РБК ввел прямое управление на фоне непростой экономической ситуации, оказалось, что все проекты запущены и поля для творчества не осталось. Что-то новое сделать было трудно. А активная работа с государством шла уже скорее на поле РАЭК. Ну и оплачивать треть рабочей недели, в течение которой я занимаюсь общеотраслевыми вопросами, никакой собственник не захочет. Поэтому решили, что я пойду ближе к государству, и это тоже было моим желанием. Сформировалось понимание того, что можно сделать там. И я пошел получать новый опыт.
А. П.: Что ты делаешь в ИРИ? Какие задачи выполняешь?
А. В.: Сегодня у меня несколько задач. Пока я занимаюсь даже не столько внешними коммуникациями, сколько внутренними. Потому что ИРИ — структура очень сложная. Когда я приезжаю на какое-то мероприятие, начинаю рассказывать про ИРИ, первое, что мне приходится делать, — это развенчивать миф, будто это огромное здание, какой-то крупный научно-исследовательский институт, где сидит большой штат и чуть ли не за госсредства пишет какие-то документы. Это не так. Я всегда говорю, что ИРИ — это все мы, а очень большой аппарат, который у него есть, создан только для координации деятельности экспертного сообщества. Основная сила ИРИ — его эксперты. Почти 850 человек,
А. П.: Где вы столько набрали?
А. В.: Проводился очень долгий комбинированный отбор. Первый вброс 500 кандидатов был сделан на РИФе. Мы использовали систему Runet-ID: там же отмечается, кто был модератором секции, кто докладчиком, кто в каких мероприятиях участвовал и т. д. Сбор данных был наполовину автоматический, наполовину ручной. Дальше было предложено, во-первых, им голосовать и выдвигать другие кандидатуры, а во-вторых, другим кандидатам тоже проголосовать и в конечном счете тоже кого-то выбрать и приписаться к экосистеме. В итоге у нас получилось 850 человек, которые уже готовы что-то делать. Понятно, что состав каждый год будет пересматриваться. Даже, думаю, осенью состоится пересмотр, и, скорее всего, тот, кто не проявляет никакой активности, будет исключен из экспертного совета. Разумеется, с возможностью туда вернуться. Каждый год, наверное, весной, к РИФу, будет запускаться новое голосование. Но ясно, что 850 человек над одним документом работать не могут. Максимум, что они могут (и так будет сделано), — это оставить свои комментарии к какому-то предложенному проекту документа. И как раз экспертное сообщество и Клуб директоров, который сформирован как в Москве, так и в ряде регионов, должны будут проводить экспертизу или общественное обсуждение, публичные слушания проекта документа, который готовят 120 экспертов программного комитета. Это люди, которых мы называем топ-экспертами, они в своей отрасли обладают медийным весом и имеют большой трудовой стаж в том или ином направлении IT-индустрии, и сейчас они занимаются каждый в своей рабочей группе. Таковых сформировано ровно 25 — по числу направлений, которые мы выделили. Кто-то про пишет, скажем, про телемедицину, и там такие баталии! Потому что мы в группу телемедицины привлекли не только экспертов по IT, но и медиков. С образованием проще: как ни странно, точки зрения педагогов и айтишников на новые технологии в образовании сходятся. Просто берешь, описываешь все — и никаких споров нет. Есть маленькие рабочие группы, например по картографии — тем новым сервисам, которые позволяют, накладывая большие данные на карты, решать прикладные задачи: сразу видеть очаг инфекционных заболеваний, выяснять криминогенную обстановку в городе и т. д., — притом что сейчас системно никто в государстве такими вопросами не занимается. Все предложения рабочих групп должны лечь в основу большой долгосрочной программы развития Рунета, которая создается по поручению президента от 19 мая. Это четкое поручение Министерству связи: при участии Фонда развития интернет-инициатив и Института развития интернета разработать такую программу к 1 октября. И буквально в августе проект программы будет сначала предложен на обсуждение членам экспертного совета и Клуба директоров, а дальше, в сентябре, будет представлен общественности.
А. П.: А нельзя сделать так, чтобы все законопроекты в области интернета, которые каким-то образом рождаются в недрах Госдумы (и все потом удивляются, откуда они взялись), сначала проходили хотя бы через вас, не говоря уж про РАЭК?
А. В.: В том-то и идея. Пропускать через РАЭК не вполне правильно. Вернее, правильно, но мы таким образом получаем однобокое мнение — только со стороны интернет-бизнеса. Я же был в РАЭК и понимаю, что получается. Как правило, когда депутаты пишут какую-то законодательную инициативу, идея хорошая. Описание же обычно не самое лучшее, поскольку они не понимают, как все это устроено. Или, даже когда законотворцы понимают, как все устроено, есть интересы крупных операторов, например, по поводу блокировки (139-ФЗ). Ну невозможно пока убрать IP-адреса, пока они сохраняются. Но как только DPI-технология будет внедрена у всех операторов, думаю, через несколько лет можно будет внести поправки в закон и блокировать точечно лишь страницы с неправомерным контентом.
Что касается ИРИ, эта площадка и призвана отчасти заменить РАЭК. Точнее, не заменить полностью, а объединить представителей РОЦИТ — той общественной организации, которая представляет интересы конечных пользователей, — ФРИИ со стороны отрасли стартапов и венчурных инвестиций, РАЭК со стороны интернет-бизнеса, МКС (Медиа-Коммуникационного союза) со стороны крупных телеком-операторов и медиахолдингов. Те, кто учредил ИРИ, сейчас представляют основные крупные срезы всех игроков интернет-рынка. И экспертиза всех законопроектов в будущем должна осуществляться на площадке ИРИ усилиями этих экспертов. И депутаты нижней палаты, и сенаторы выступили за. Им интересно получать и техническое заключение, и даже правовые рекомендации, учитывая, что ряд компаний пишет очень хорошие заключения на все законопроекты: тот же «Яндекс» со своей юридической службой, у Rambler очень мощные юристы. Поэтому, когда получается хорошая совместная работа, со всех игроков собираются правки, сводятся в единую таблицу, после чего мы их отправляем туда, мы уже общаемся с депутатами и сенаторами на одном языке. До того подобная работа проводилась на базе РАЭК, в первую очередь через его экспертно-консультативный совет и правовую комиссию. Все это постепенно должно переехать на площадку ИРИ, как только закончится работа над программой. Пока все заняты только ею.
А. П.: Напоследок спрошу про Троицк. Мы в самом начале говорили о том, что ты начинал свою медийную карьеру там. У тебя интересно по спирали развивается карьера. Недавно ты стал начальником отдела развития наукограда, инноваций и международных отношений Троицка, точнее, городского округа Троицк в составе Новой Москвы. Как так вышло, чем ты там занимаешься и как успеваешь совмещать эти занятия с работой в ИРИ?
А. В.: Я вышел туда в тот момент, когда ИРИ еще не был юрлицом. Как минимум нужно было положить трудовую книжку. Я все равно всегда занимался проектами Троицка (конференциями и т. д.) даже параллельно работе в Ru-Center. То, чем я занимался в Ru-Center, пытался привить и в Троицке. Отдел развития наукограда курирует вопросы популяризации науки в городе, продвижения Троицка как наукограда в РФ и привлечения инвесторов. На сегодняшний день с Троицком как постоянным местом работы все-таки покончено, постоянное место работы для меня — ИРИ, но в Троицке я работаю на договоре и веду все проекты, связанные с развитием. Увы, экономическая ситуация такова, что инвесторов мало, поддержка федерального бюджета невелика, так что приходится делать все подручными средствами, самостоятельно или же подключая те связи, которые накоплены в отрасли. Привозили патентный центр «Сколково»… У нас ведь есть Троицкий инновационный кластер, есть наноцентр, есть технопарк, — очень много объектов инновационной инфраструктуры. Я понимаю, как их вытащить на федеральный уровень. Наши федеральные эксперты приезжают, им рассказывают про наши достижения, и получается интересное взаимодействие.
А. П.: Человек фантастического позитива, который даже о проблемах говорит с воодушевлением, — Андрей Воробьев, директор по коммуникациям Института развития интернета (ИРИ), был сегодня в программе «Удельный вес». До новых встреч на SeoPult.TV!