Регистрация
Зарегистрируйся на сайте и получи доступ к полному контенту сайта и подпискам бесплатно!

Citycelebrity.ru: краудсорсинг и бизнес

4
0
665 0
Аудио Текст
16 сентября 2013

Константин Гаранин из CityCelebrity специально для зрителей SeoPult.TV развеял некоторые мифы о краудсорсинге, рассказал, как он сам оказался с ним связан, и дал коммерческим компаниям полезные советы по использованию краудсорсинга для бизнеса.

Из передачи вы узнаете:
— как поиск талантов в регионах мутировал в краудсорсинговый сервис;
— как индусам удается зарабатывать на краудсорсинге больше, чем на работе;
— какими метриками коммерческим компаниям мерять успехи краудсорсинга;
— чем отличается HR-краудсорсинг от традиционного найма;
— можно ли решить проблему с невнедрением нагенерированных «умной толпой» идей;
— есть ли риски в краудсорсинге и что может пойти не так;
— какие главные ошибки делаются в маркетинговом краудсорсинге;
— почему краудсорсинг сложно автоматизировать;
— и многое другое.

Сергей Иванов: Здравствуйте, друзья! В эфире программа «Бизнес онлайн» и я, Сергей Иванов. Сегодня у нас в гостях основатель краудсорсинговой платформы Citycelebrity Константин Гаранин.

Константин Гаранин, основатель Citycelebrity.
Родился 1972 году в Москве.
В 1994 году окончил геологический факультет МГУ.
В 1997-1998 годах обучался на факультете журналистики МГУ.
С 1993 года — в рекламном бизнесе.
С 2003 года — управляющий партнер и творческий директор агентства креативных стратегий и коммуникаций «Рекламафия» (с 2012 года — агентство средового маркетинга «Рабочее место»).
С 2009 года курирует проект Citycelebrity.

С. И.: Константин, добрый день!
Константин Гаранин: Привет!
С. И.: Константин, сегодня мы хотим поговорить о краудсорсинге, но не просто так, а о краудсорсинге как о маркетинговом инструменте. О том, зачем он нужен компаниям, что с ним делать и как с ним работать. Но прежде чем я задам тебе все эти вопросы, давай узнаем немножечко о твоем проекте, о твоей платформе Citycelebrity. Можешь коротко рассказать?
К. Г.: Если коротко, на сегодняшний момент это одна из крупнейших российских краудсорсинговых платформ в социокультурной сфере. Мы за последние два года сделали порядка 500 проектов и сегодня работаем практически со всем спектром частных и государственных компаний, корпораций, малого бизнеса, микробизнеса, с некоммерческими структурами: благотворительными фондами, фестивалями, акциями. На сегодняшний момент мы представляем несколько странный для мирового краудсорсинга феномен, являясь мультиплатформой.
С. И.: Это нетипично для мировой практики, да?
К. Г.: Это нетипично, потому что мировая практика все-таки ориентирована на запуск нишевых сервисов, которые очень четко бьют в какую-то одну точку, но не имеют широкой работы. А мы все-таки работаем с очень широким спектром, хотя не со всем подряд. Мы, например, не работаем с научным краудсорсингом, с высокотехнологичным. Мы еще не умеем этого, хотя стремимся и стараемся идти в данном направлении. С другой стороны, у нас в стране все-таки есть культурные особенности. Россия — это отдельный мир, не англоязычный, а большинство международных краудсорсинговых платформ, конечно, работает на гораздо больших аудиториях. Мы пока работаем на локальном рынке, это «кириллический» рынок, у нас работают люди из Украины, из Белоруссии, даже из Германии, из Израиля, но все-таки это достаточно маленький рынок.
С. И.: Ну а почему вы пошли поперек волны, не стали занимать узкую нишу, а действительно стали более универсальными? Это тоже особенности нашей «кириллической» уникальности?
К. Г.: Это особенность нашего старта. Мы стартовали немножечко по-другому, как сервис для поиска талантов в регионах…
С. И.: …в широком смысле этого слова.
К. Г.: …в широком смысле этого слова. Мы примерно полтора года в таком режиме отработали и потом уже трансформировались непосредственно в краудсорсинговый сервис. Такой пивот, как это называется у стартапов, сделали и стали более целенаправленно идти туда. У нас есть еще и свое видение, поэтому мы не стали, например, зауживаться и делать какое-то одно направление. У нас есть свое видение того, как это работает и для российского краудворкера, скажем так, лучше и как это может масштабироваться на международный рынок. Узкие сервисы уже существуют, их достаточно много, есть очень хорошие и сильные. А мультиплатформенных сервисов на сегодняшний день мало, они редки. А краудворкер — это человек, который не всегда заточен на то, чтобы всю свою жизнь посвятить чему-то одному. По нашему опыту, краудворкер — человек активный, который много чего хочет, он много куда смотрит, и либо он работает на пяти-семи, иногда десяти платформах, чтобы позаниматься этим, этим, этим и этим, либо он ищет варианты, когда может в одном месте поделать несколько разных дел. У нас есть краудворкер, который с большим интересом последовательно участвует на разных этапах, делая разные вещи, ему действительно это очень нравится.
С. И.: Ну вот, мы от описания Citycelebrity перешли как раз к самой модели краудсорсинга. Это, конечно, гениальное изобретение, которое позволяет переложить часть своих забот и задач на плечи краудворкеров, этих энтузиастов. В основном в области дизайна, еще каких-то технологических вещей подобное происходит. То, что компаниям это приносит пользу, понятно, хотя мы подробнее это разберем. Но откуда берутся краудворкеры, те самые активные люди? Зачем они этим занимаются, чем они мотивированы? Что, кроме благодарности, они получают?
К. Г.: Маленький экскурс в краудсорсинг. Краудсорсинг — это огромный инструмент, который охватывает практически весь спектр человеческой деятельности.

Крупнейшая переводческая платформа в Китае является крупнейшим работодателем в мире, там работает 7,5 млн переводчиков. Индийские краудворкеры зарабатывают на краудсорсинге в десятки раз больше, чем получают зарплатой в своей стране.

С. И.: Как это происходит?
К. Г.: Они участвуют в проектах, которые платят краудворкерам. Краудсорсинг не обязательно является какой-то бесплатной деятельностью, когда люди работают за спасибо, это неправильное понимание краудсорсинга.
С. И.: Да, причем очень распространенное.
К. Г.: Краудсорсинг — это то, что формально написано в Wikipedia, тоже краудсорсинговом проекте. Это передача определенных производственных функций неопределенному кругу лиц на основании публичной оферты. Всё, нигде не говорится, что это бесплатная работа ни за что.
С. И.: Что, в тексте оферты написано «Спасибо!» большими буквами.
К. Г.: Да. Компания может стимулировать и стимулирует краудворкеров прямым заработком, когда ты прямо здесь и сейчас получаешь деньги за какую-то проделанную работу, они также стимулируют отложенным заработком, когда ты нарабатываешь свою известность, экспертность и потом, сделав определенное количество краудсорсинговых проектов, благополучно кладешь их в портфолио, идешь к HR-менеджеру и говоришь: «Чувак, я сделал такие-то, такие-то проекты».
С. И.: Да, такой косвенный эффект есть.
К. Г.: Но это тоже заработок.
С. И.: Да.
К. Г.: Ты наработал экспертность, к тебе обращаются, тебе уже готовы платить деньги напрямую, вне краудсорсинговой платформы. Это слава, безусловно, это самореализация, это возможность попробовать что-то, чего ты раньше не делал, и, может быть, поменять сферу деятельности. И когда мы говорим про краудсорсинг от компаний, то не имеем в виду, что они пытаются кого-то эксплуатировать. Они делятся возможностями, которых у людей нет.
С. И.: Допускают его к определенной технологии или к определенному явлению, да?
К. Г.: К технологии, к проекту, до которого ты бы никогда не дотянулся, что очень актуально, почему мы и начали этим заниматься. Это актуально для России, где расстояние между городами в 70 раз больше, чем в Европе, а мобильность населения минимальная. И соответственно, когда человек сидит в Туле, в Томске, да в той же Москве, он не может легко участвовать в проектах в Калининграде, во Владивостоке.
С. И.: Но есть же у нас система фрилансерства, более понятная, приземленная, скажем так.
К. Г.: Да, совершенно верно, но фрилансерство — это когда некто выбирает кого-то по каким-то своим непонятным причинам, и, как бы ты ни прыгал, как бы ты ни скакал, ты не можешь сказать: «Выбери меня, выбери меня, выбери меня!» Там есть тендер, сели дяденьки, тетеньки…
С. И.: Рассмотрели в первую очередь тех, кто давно находится в верхних строчках рейтинга.
К. Г.: Например. Или тех, кого не знают близко, или тех, про кого они понимают, что те не спрыгнут с задания, и, конечно, здесь огромная субъективность, и миллионы, без преувеличения, а может быть, уже и миллиарды людей остаются за бортом, без возможности докуда-то допрыгнуть. Тем более что в России есть языковые барьеры. Например, если проект в Англии или в Японии реализуется. Соответственно, каким образом человеку вылезти из локальной пещерки, куда он не по своей воле, в общем-то, забрался? Что ему делать? Да, он может писать письма, он может подаваться на тендеры, но вероятность того, что его выберут, не очень высокая. Краудсорсинговый проект все-таки помогает тебе и самому подняться, то есть добиться чего-то, и собрать команду, с помощью которой ты станешь сильнее.
С. И.: Тут у меня возникает некое возражение. Скажем, да, я был неким человеком, сидящим в Кенигсберге, или в Туле, или еще где-нибудь, и принял участие в краудсорсинговом проекте. Но я ведь один из 15 тыс. принявших в нем участие. То есть моя доля участия, мой личный индивидуальный вклад трудно измеряется, и я не всегда и не везде могу его каким-то образом продемонстрировать, на то он и краудсорсинг. Я приду в какую-то компанию:
— Знаете, я участвовал.
— А сколько вас еще было?
— 15 тыс. Я 14 999-й, и я, к примеру, нарисовал одну линию.
Как меряется вклад? Мы говорим о великих возможностях, но сам допуск к проекту, само участие в проекте ведь достаточно неоднозначно, нет?
К. Г.: Действительно, есть неоднозначность. Нужно понимать, что краудсорсинговые проекты очень разные. Есть соревновательные, где выбирается один победитель, то есть все поучаствовали, один победитель выбран и т. д. Есть командные, где ты можешь формировать команду, где команда участвует, само командообразование, лидерство и т. д. — это уже некие показатели. Есть микрозадачные проекты, когда большая задача разбивается на много маленьких, каждый делает какую-то частичку, и в результате получается результат. Ты приобщаешься к некоему результату, социализируешься, общаешься, завязываешь связи, рассказываешь другим о том, какой ты классный. Происходит нетворкинг, который потом помогает человеку перемещаться и горизонтально, и вертикально по карьерной лестнице, по доходной лестнице, скажем так. Безусловно, проблемы есть, особенно когда проекты очень большие с огромным количеством людей…
С. И.: Как раз самые громкие, самые значимые.
К. Г.: Но они скорее фановые, они выполняют роль детонатора, когда люди, сидящие в болоте своего ничегонеделания, вдруг сказали: «Фан, вау, давай!» — вместе со всеми побежали, что-то сделали. Вот они побежали, что-то сделали, и у них фан от проекта остается еще на месяц, на два, для того чтобы они начали делать что-то еще дальше. Возникает активизм, коллективизм, желание куда-то сдвинуться. Вот такие массовые проекты выполняют социальную функцию, для компании — коммерческую, а для общества — социальную, это такие детонаторы передвижения человека в среде. А проекты более маленькие…
С. И.: Как раз они более индивидуализированные, здесь больше вклад?
К. Г.: Да, научные проекты, где вознаграждения ученым и группам ученых, предложившим новые решения, технологии применения и т. д., достигает 100$ тыс. Там, в общем-то, уже понятно, насколько ты вложился. Есть рейтингование, ты вполне можешь расти по рейтингу не только локальному, но и мировому, ты можешь предлагать новые решения. Более того, когда ты ищешь решения конкретных задач, то все равно формируешь очень четкое портфолио для себя как специалиста. Когда человек просто сидит в Томске и говорит: «Я хочу быть маркетологом, но у меня нет портфолио, так как компании в Томске нет».
С. И.: Он принял участие в десяти краудсорсинговых маркетинговых кампаниях, придумал тысячу и одно название…
К. Г.: Он мне придумал бриф, он взял конкретный бриф, говорит: «Вот бриф, а вот мое решение». Я сам почему хорошо к этому отношусь? Потому что я сам, когда начинал свою рекламную деятельность, в 1990-х, то придумал себе вот такой вот талмуд задач и их решений. Просто я очень хотел быть копирайтером и креатором, придумывал решения для каких-то брендов, которые знал. Потом я пришел на собеседование в одно из агентств, положил всё это на стол. Они посмотрели на это всё и сказали: «То, что ты принес, полная ахинея, но работоспособность у тебя офигительная!»
С. И.: Подойдем к проблеме с другой стороны. Что дает краудсорсинг исполнителям, понятно. Это сложная механика, которую нельзя однозначно мерить какими-то вознаграждениями и ограниченными метриками. А что дает краудсорсинг компаниям? Можно ли чем-то померить маркетинговый эффект от краудсорсинга? В увеличении лояльности, в повышении продаж. Какой-нибудь творческий конкурс может быть сам по себе вирусной рекламной кампанией? Что обычно получают компании именно от этого?
К. Г.: Я по роду своей деятельности маркетолог, занимаюсь коммуникативными стратегиями, и для меня краудсорсинг — это прежде всего именно маркетинговая активность.
С. И.: Да, и мы хотим ее померить, вопрос именно в измеримости. Какую пользу мы можем не просто понять, а померить?
К. Г.: Я как раз подхожу к краудсорсингу с прагматичной точки зрения. Краудсорсинг всегда должен давать выгоду трем сторонам: компании, человеку, который участвует в проекте, и платформе, где это происходит. Что он дает компаниям и что мы можем померить?

Безусловно, самый распространенный тип задач, которые перед собой ставит компания, делая краудсорсинговый проект, — это популяризация, продвижение. И мы можем померить активность людей, то есть какое количество людей приняло участие, контакты с брендом, глубину контакта. Допустим, баннер посмотрело 180 тыс. человек, а 90 тыс. человек зашло и разобралось с проблемой, с задачей, а еще какое-то количество разобралось более глубоко и предложило свои решения.

С. И.: А мы можем это понять на примере какого-нибудь конкретного проекта на Citycelebrity?
К. Г.: Да, безусловно, у нас есть метрики, по которым мы смотрим. Вот мы по такому параметру и смотрим: сколько людей вообще столкнулось с компанией, то есть увидело этот проект, баннер или…
С. И.: И вы представляете ей такой отчет, да?
К. Г.: Да.
С. И.: То есть количество контактов с компанией, количество знакомства с брендом?
К. Г.: Да.
С. И.: А если компании требуется конкретное решение, она выдвинула проект, и ей действительно нужны решения, количество принятых к реализации решений, сроки и трудозатраты компании на обработку всего этого?..
К. Г.: Сейчас я про это скажу, потому что там тоже это делится. Нужно понимать, чем правильно построенный краудсорсинг отличается от обычного проекта. Тем, что это сразу несколько маркетинговых активностей для компании.
С. И.: Параллельных?
К. Г.: Параллельных. Например, продвижение происходит в любом случае, потому что с компанией сталкиваются люди, мы о ней уже рассказываем, рассказываем о продукте, компания рассказала.
С. И.: Этот момент присутствует всегда?
К. Г.: Второе — это исследования. Вы в процессе построения продукта или проекта можете опрашивать аудиторию явным образом: «Скажите, пожалуйста, нам интересно было бы, чтобы вы такую-то задачу решали или такую-то, вам интересно в продукте вот это или вот это?» Куча продуктовых проектов. Например, Starbucks, Lay’s строят свою краудсорсинговую активность как раз на изучении предпочтений потребителя. Это вторая активность. И третья активность — это, собственно говоря, product development, когда мы хотим что-то разработать. Когда мы хотим что-то разработать, мы понимаем, что можем получить либо экономию времени, либо экономию средств, и это все меряется. Мы либо за более короткий промежуток времени получили большее количество идей, из которых можем выбирать, либо мы получили экономию в деньгах, когда мы привлекли более дешевого исполнителя, которому мы заплатили. Вот у нас, например, на платформе пользуется популярностью такой вид активности, как работа за работу.
С. И.: Что это?
К. Г.: Это когда люди решают задачу, для того чтобы получить контракт. Фактически открытый тендер. Человек делает решение, компания выбирает это решение и дает ему контракт, допустим, на дизайн и на внедрение этого дизайна, на то, чтобы был сделан брендбук, сайт и т. д.
С. И.: Сразу у меня возникает подозрение, не случается ли так, что весь этот конкурс, задачи, которые ставятся, — это все такая дымовая завеса, прикрытие, для того чтобы люди просто еще раз обратили внимание на бренд, еще что-то сделали. А, в общем-то, изобретение, как с «ё-мобилем», например, было: давайте изобретем новое название для электромобиля. И действительно, тысячи людей придумывали какие-то сложные названия, в результате говорят: «Всем спасибо, назовем так, как мы считаем нужным». Вот классический пример.
К. Г.: Безусловно, это есть, и тут нужно понимать, что в России это усугубляется тем, что у нас маркетинг отстает от мирового. Образованность менеджеров, бренд-менеджеров, владельцев бизнеса не настолько высока, чтобы люди понимали, как новые инструменты использовать.
С. И.: Идут по накатанному пусти.
К. Г.: Поэтому люди очень часто камуфлируют некую фактическую задачу под просто продвижение…
С. И.: Да.
К. Г.: …но мы стараемся со своими клиентами и партнерами разговаривать по-честному. Мы говорим: «Ребята, если нужно продвижение, не вопрос!» Гораздо проще сформулировать задачу, где просто прибежит фан и что-то сделает, но мы все-таки стараемся объяснять людям, что круче, когда происходит внедрение.
С. И.: Это как раз тот самый product development, да?
К. Г.: Да, и такие проекты у нас есть. Мы выпускали детские игрушки, сувениры для музеев, — ну, не мы сами, а компании, — выпускали и различные рекламные материалы. Так получается, когда дело не заканчивается просто идеями: вот спасибо, вот этот победил, на тебе iPhone, а дальше мы все сами. Делались сайты, делались какие-то инсталляции, решения действительно внедряются. Хотя нельзя сказать, что повально, потому что люди долго понимают, в чем на самом деле для меня выгода, для моей компании, почему я должен это внедрять. Понятно, что краудсорсинг — это не волшебная палочка, это инструмент. Я всегда люблю говорить, что это молоток. А молотком можно гвозди забивать, можно по пальцу вдарить, а можно кому-то череп раскроить. Инструмент, благодаря которому, если ты правильно используешь, всё получается, а если ты его неправильно используешь, то он тебе может не только ничего не дать, он действительно может навредить.
С. И.: Навредить?
К. Г.: Это же публичная история, и если ты кого-то публично обманешь, то не в плюс, а в минус тебе прилетит. Соответственно, мы всегда рекомендуем компаниям обещать именно то, что они потом хотят сделать. Например, я говорил, что самыми популярными являются креативные разработки. В этом году у нас очень мощно пошло направление опросов, тестирований и HR-аутсорсинг, то есть наем на работу.
С. И.: Это наиболее эффективные или это наиболее востребованные сейчас направления?

К. Г.: Про эффективность пока никто в России не знает. Даже те, кто сделал хорошие кейсы по краудсорсингу. Например, тот же самый Росатом пока не набрал достаточной статистики, чтобы сказать. Вот сейчас мы запускаем несколько проектов. К нам пришли и говорят: «Давайте делать!» Проекты, которые позволят определить, насколько для компании в деньгах это будет действительно лучше.

Мы говорим сейчас про набор стажеров. Это всегда такой потоковый процесс, когда HR-менеджеру очень много надо чего-то делать, делать, делать, потому и результаты непонятные. Вот сейчас мы как раз начинаем работать со студенческой аудиторией для компаний, чтобы через HR-краудсорсинг подобрать людей, которые не на работу будут приняты, а пройдут стажировку и начнут там расти. И таких проектов не один. И вот это очень интересно, к нам уже обращались: «Давайте, нам нужен копирайтер, нам нужен дизайнер, нам нужен еще кто-то...» И действительно, это такие нестандартные инструменты, отличные от фриланса, от собеседования. Потому что ты человека проверяешь в долгосрочной работе, самостоятельной. Ты на краудсорсинге можешь померить то, что не можешь померить на других задачах. Например, как долго человек в состоянии самомотивироваться. Если проект длится месяц, или два, или три и человек в нем работает, показывает какой-то результат, находится в диалоге и т. д., то для HR-менеджера это основание рассматривать его как потенциального сотрудника. Поэтому у нас сейчас, в российском краудсорсинге для компаний, есть несколько лидеров. Конечно, безусловный лидер — креативные разработки, причем закамуфлированный в продвижении…
С. И.: Неоткровенные, да.
К. Г.: …и реальный product development, это HR-краудсорсинг и опросы-тестирования, с которыми мы не понимаем до конца, как работать. Это сложная с точки зрения мотивации вещь. Непонятно, зачем людям отвечать на какие-то вопросы. Финансовая составляющая понятна: можно мотивировать деньгами. А вот чем мотивировать помимо денег, не очень понятно.
С. И.: Ну, видимо, какая-то социальная мотивация должна быть сильной?
К. Г.: Да. Но здесь мы упираемся в то, что мы как платформа можем помочь компании или государственному учреждению сформулировать благородную социальную задачу, замотивировать аудиторию, краудворкера, но, к сожалению, далеко не всегда можем добиться внедрения. Да, люди пришли, наголосовали, навыбирали, а потом либо сменились менеджеры, либо чиновник забыл, и ему не до того. И как это довести до внедрения, большой вопрос, который волнует всех, не только у нас в стране, а вообще везде. Пытаемся с этим работать, пытаемся образовывать людей, и, к сожалению, не все категории менеджеров в ответе за тех, кого приручили.
С. И.: Вернемся, тем не менее, к краудсорсингу как к маркетинговому инструменту. Мы поговорили о выгодах, которые он дает, но ведь должны существовать какие-то риски? Там, где выгоды, там и риски. Вот напридумывает эта большая толпа каких-то решений. Для начала: им нельзя доверять, ведь есть сферы, где решения должны быть достаточно технологичные или эффективные, чтобы их можно было внедрить. А там такого понаворотят, что и не разберешь, что с этим делать. Бывали ли такие случаи: компания опасается пользоваться таким инструментом, как краудсорсинг, именно в product development?
К. Г.: Здесь есть, безусловно, риски, что потратятся какие-то усилия на проект, а результат будет плачевным…
С. И.: Нулевым или отрицательным.
К. Г.: Да, это инструмент, безусловно, открытый.
С. И.: Да, не совсем предсказуемый.
К. Г.: Безусловно, белый шум там очень высокий. Есть проекты, где огромное количество графоманов, людей с некачественным видением…
С. И.: С нездоровой активностью.
К. Г.: …что, в принципе, понятно. Но надо сказать, что при правильно поставленной работе, когда компания слушает, как нужно сформулировать задачу, как ее забрендировать, как ее подать и т. д., у нас бывает очень мало критических эффектов. Когда, например, начинается раздрай, когда начинаются обвинения в чем-то или когда сыплются абсолютно неадекватные работы. Неадекватные работы приходят тогда, когда менеджер уделил мало внимания задаче, описал ее очень общо, и все поняли по-своему, прибежали какие-нибудь дети, начали присылать рисунки и т. д. Чем четче поставлена задача, чем она правильнее сформулирована, тем больше людей присылает адекватные решения.
С. И.: Какие типичные ошибки совершают компании, которые прибегают к краудсорсингу для решения собственных задач? Какая-нибудь сферическая компания в вакууме, например, решила обратиться к этому ресурсу для разработки дизайна новой упаковки. Есть типичные ошибки? Можно на примере рассказать?
К. Г.: Типичные ошибки — это скучно формулировать скучные задачи.
С. И.: Элемент фана должен присутствовать обязательно?
К. Г.: Элемент фана должен присутствовать обязательно. Элемент фана может быть разным, типа: «Хо-хо, мы сейчас столько тут бабла заработаем!» Когда хороший финансовый стимулятор, то можно и скучные задачки порешать, да? Но бывает, что компания хочет решить скучную задачу скучными методами, да еще и ничем не вознаграждая людей. Тогда люди удивляются и говорят: «Ну а на фига нам это надо?» Вот это первая ошибка менеджеров, маркетологов, интернет-маркетологов, людей, которые не имеют работать с открытыми аудиториями. Когда ты им говоришь: «Ребята, не надо подавать опрос под каким-то сложным соусом, давайте сделаем фан, давайте зажжем людей!»
С. И.: Мы тут не веселиться пришли, мы делом занимаемся, серьезно.
К. Г.: Да, нет иногда понимания, что проекты, рассчитанные на широкую аудиторию, должны быть понятны, просты, они должны быть с неким социальным фаном либо творческим фаном, должна быть четкая мотивация. Вторая очень распространенная ошибка — это когда компании действительно врут себе, когда они говорят: «А вот мы хотим эту задачу решить». А на самом деле они не хотят ее решить, они хотят решить нечто другое, и это очень чувствуется, и аудитория чувствует, что какая-то странная, «левая» задача.
С. И.: К полностью автоматическому режиму вы?..
К. Г.: Идем.
С. И.: Идете?
К. Г.: Мы идем. Но как раз один из сервисов, который произвел крупный пивот, YouDo, тоже начинал как чисто краудсорсинговый проект, но напоролся на то, что в полностью автоматическом режиме там началось «имя для котиков за 100 рублей» и т. д., и всю ленту просто зафигачили…
С. И.: …котиками?
К. Н.: …трэшем, да. Мы очень аккуратно к этому относимся, хотя да, мы хотели бы сделать автоматизацию, чтобы миллион компаний к нам пришло прямо сейчас и чтобы завалило наших пользователей подарками, деньгами. И нас заодно.
С. И.: И активностями, да?
К. Г.: Да. Мы понимаем, что нам приходится отказывать компаниям сейчас, мы понимаем, что уровень образованности в крауде недостаточен для того, чтобы сделать сервис полностью автоматическим, хотя мы к этому подходим. Мы очень много консультируем, стараемся высылать темплейты какие-то, примеры, чтобы люди просто смотрели и делали. Вот китайская модель: сначала научиться хорошо воровать, потом научиться копировать, а потом уже научиться делать самостоятельно. Мы сейчас проходим этап копирования: берем западные проекты. Часто показываем международные платформы: вот смотрите, как там делают, смотрите, как у нас делают, давайте адаптировать это к нашему, потому что наш рынок отличный от международного, и сильно отличный. И конечно, если компания остается на своих жестких невменяемых позициях, мы понимаем, что и людям это неинтересно, и компании ничего не даст, мы отказываемся. Мы не хотим рушить репутацию, даже не только свою, но и рынка как такового, потому что на сегодняшний момент мы являемся одними из лидеров рынка, и мы заинтересованы в том, чтобы на любой платформе компания получала от краудсорсинга хорошее value.
С. И.: Тему можно продолжать бесконечно. Наверное, так же бесконечно, как и количество краудсорсинговых проектов и их участников. Поэтому я, пожалуй, прерву нашу передачу. Лучше мы продолжим развитие этой темы в следующий раз, когда и новые ниши появятся, и те задачи, и тот опыт, о которых ты сейчас говорил, станут более отчетливыми. Мы сможем поговорить на новом уровне, с новым уровнем знаний. Спасибо большое, что пришел к нам!
К. Г.: Спасибо!
С. И.: На этом я прощаюсь с вами, уважаемые телезрители! Это была программа «Бизнес online» и я, Сергей Иванов. Задавайте вопросы, предлагайте темы, всего вам доброго!

Развернуть текстовую версию
Комментарии
Похожие видео
Еще видео